Семья Каминоонтё-сан и Нигаи-тян считалась образцовой среди других семей, проживающих на острове Ямато. Их брак случился по сговору родителей, детективы мужа подкупили врачей, чтобы получить медицинские записи о здоровье невесты, и только тогда Каминоонтё-сан сумел сделать невесте предложение.

Нигаи-тян была послушной женой. Смотрела на супруга, как на господина, служила ему с почтением, никогда не думала про него с неодобрением. Любила его, радуясь, что он здоров и всегда не дома. Рано утром чистила ему ботинки, готовила завтрак, помогала одеться и, желая счастливого пути, провожала на работу. Затем до позднего вечера жизнь ее наполнялась искусными занятиями: гимнастикой, кройкой и шитьем, игрой в маджан, чайными церемониями и бонсаем. А два раза в год, во время цветения сакуры и листопада, Каминоонтё-сан вывозил Нигаи-тян любоваться красотами цветущих садов, утопающих в благоухании цветочных ароматов, и горных склонов, окрашенных красным огнём клёна. Там она наслаждалась красками природы и твердой поступью супруга, разглядывая его издалека, опасаясь наступить на его тень. Каминоонтё-сан был потомком самураев.

Его прадеды чтили кодекс чести «Бусидо», не избегали низких поклонов, выражая вежливость и учтивость, и из двух дорог всегда выбирали ту, что вела к смерти. Многие из них погибли, защищая своего господина. Родители Каминоонтё-сан соблюдали традиции. Дети их спали со связанными ногами, приучаясь с малолетства к скромным позам не только в жизни, но и во сне. За безобразия им грозили отлучением от дома. Больше всего Каминоонтё-сан боялся в детстве четырех вещей: землетрясения, грома, пожара и отца, возвращавшегося каждый раз поздней ночью. Каминоонтё-сан и Нигаи-тян жили тихо и счастливо до тех самых пор, пока по соседству не заселился Рикиши-сан.

Его дом расположился совсем рядом, крыша к крыше, как того требовали заведенные на острове Ямато традиции, стены между домами были не плотными, раздвижными, бумажными. Рикиши-сан трудился на дому, и Нигаи-тян, проводив мужа на работу, слушала, как он вздыхает, поет и разрешает телу своему производить иные звуки. Однажды они заговорили, затем стали раздвигать бумажные стены и любоваться друг другом. И вот в один из дней, выйдя к себе на крыльцо, Нигаи-тян заметила, что небо стало каким-то бездонно-синим, солнце обжигающе-горячим, а природа кругом заговорила ослепительно-яркими красками.